Басинская (Попова) Нина Степановна

История этого поиска началась без малого три года назад, в феврале 2018-го. К тому времени я ровно год как занимался родословной. Первоначально ─ по материнской линии, и лишь спустя какое-то время занялся линией моего отца. Его не стало, когда мне едва стукнуло три, с родственниками с его стороны близкой связи не было. Так что, разгадав невероятную семейную легенду предков мамы, я оказался, пожалуй, перед еще большей загадкой ─ истоками отцовской фамилии. Я узнавал информацию постепенно: после прямой мужской линии приступил к женским, начиная, само собой, с ближайших ко мне по времени поколений. И вот после очередной раскрытой родовой тайны новый виток генеалогических поисков наконец повернул к семье умершей в Москве прабабушки Веры Ивановны Кузнецовой, похороненной ─ по ее собственному желанию ─ далеко от столицы, рядом с внуком ─ моим отцом. Поначалу расспросы помогли мало. Дед назвал ее девичью фамилию (Дьячкова) и родной город ─ Липецк, но вот проделать то же самое с ее матерью не вышло. Он едва смог припомнить первую букву фамилии ─ «П», и добавил, что она одна из распространенных. В феврале 2018-го я отправил запрос в Государственный архив Липецкой области на поиск записи о бракосочетании родителей прабабушки. Ждать ответа пришлось недолго: заветную выписку из метрик Троицкой церкви г. Липецка прислали уже 12 марта, в канун дня рождения деда. Ему эти сведения (как, впрочем, и многие другие) были абсолютно неизвестны, так что для него вышел такой подарок на 72-летие. Как выяснилось, 22-летний липецкий мещанин Иван Иванов Дьячков повенчался в Троицкой церкви одноименного уездного города с такой же мещанкой ─ 17-летней девицей Екатериной Степановой Поповой. Случилось это более века назад ─ 29 апреля 1912 года, в этом году будет ровно 110 лет с тех пор. И мой дед, и его брат вспомнили фамилию своей бабушки, которую застали в детстве и потому хорошо знали. Оказалось, в семье еще с 1990-х хранилось большое рукописное семейное древо как раз по ее линии, которое в те времена одна из потомков рода Поповых рассылала многочисленным родственникам. Но это самое древо, как нарочно, никак не находилось. Как объяснял дедов брат: «Затерялось среди вещей», — и всё тут. Когда уже исчезла всякая надежда, я все-таки получил заветные снимки этого внушительных размеров фолианта. Тут не обошлось без символизма. Как оказалось, древо было составлено в 1993-м ─ в год моего рождения! Правда, о моем рождении родственница, занимавшаяся родословной, не знала, и в древо оказался записан только мой отец. Однако работа была проделала все равно грандиозная. Дальняя родственница лично составила полное древо большой семьи Поповых. И это была не просто условная схема, а подробные сведения, включающие всех известных на тот момент потомков, и даже даты рождений большинства из них. Сказать, что это меня сильно впечатлило, значит не сказать ничего. Мало того, что на самостоятельный поиск всего этого у меня ушли бы без преувеличения годы, тем более с учетом отсутствия удаленного доступа к документам архива. И то далеко не факт, что по наитию и на ощупь я бы смог отыскать все это. Также сохранился бережно и кропотливо составленный документ с массой фактов, лиц, семей, поколений… Все, кто занимается генеалогией, тем более самостоятельно, наверняка, согласятся со мной: это поистине огромнейшее подспорье в поиске! Причем сведения эти были актуальны до начала 1990-х годов, что давало надежду найти и других современных потомков. И мне это действительно удалось: с помощью дат рождений и ФИО получилось выйти на нескольких из них в социальных сетях. Правда, отклика практически ни от кого я не получил. Но все же в одном из потомков мне повезло встретить взаимный интерес к истории рода. Им оказался живущий в далеком Стерлитамаке правнук одной из дочерей основателя рода Поповых ─ Марии Степановны Голощаповой (Поповой), самой старшей из сестер (мой отец был правнуком второй по старшинству дочери). В его семье сохранилось совместное семейное фото времен Первой мировой войны, примерно 1915-1916 годов. Мне не только прислали заветную фотографию, но и при участии старшего поколения родственников тщательно расписали всех изображенных на ней членов семейства Поповых: ФИО, примерные даты рождения/смерти и даже краткие описания вроде «была трижды замужем», «был липецким революционером» и т.д. Конечно, эта находка стала для меня едва ли не большей радостью, чем прежняя. С помощью древа и подписям к старому снимку мне удалось найти сведения о главе семейства ─ моем прапрапрадеде Степане Кондратьевиче Попове (ок.1858–1943), а также его жене, моей прапрапрабабушке Елене Ивановне (Черномашенцевой, 1870–1831) и о некоторых из их детей. Например, о двух родных братьях моей прапрабабушки: старшем Николае (ок.1894–1969) ─ почетном гражданине г. Липецка, герое революции, крупном партийном деятеле и экономисте ─ и младшем Михаиле (1911–1987), выпускнике и научном сотруднике Ленинградского индустриального института, инженере-радиофизике и герое Великой Отечественной войны, одной из ключевых фигур Всесоюзного научно-исследовательского института телевидения ─ человеке, стоявшем у истоков советского телевещания! Спустя время получилось найти еще одного увлеченного историей рода Поповых потомка из Украины: у него оказалось то же самое рукописное семейное древо, разосланное в 1990-х годах. А с ним ─ и другое общее фото братьев и сестер Поповых, сделанное спустя полвека. Теперь у меня были фотографии практически всех родственников, причем как в молодости, так и уже в довольно солидном возрасте: буквально «от мала до велика». Следующая неожиданная находка, случившаяся много позже, поразила меня куда больше череды этих и без того поразительных совпадений, удач и удивительных открытий. В очередной, чуть ли не тридцатый раз пробегая то самое рукописное древо, мой взгляд остановился на восьмой по старшинству дочери главы семейства Поповых ─ Нине Басинской. Затем с двух ее дочерей и их потомков, фамилии которых были, само собой, уже другими после замужества, я перевел взгляд на третьего ребенка Нины Степановны ─ Валерия Басинского (1939 г.р.), а затем скользнул еще на два поколения вверх: к Павлу (1961) и Антону (1984). Спустя пару секунд имя, отчество и фамилия сложились в единый ряд ─ Павел Валерьевич Басинский. Еще через столько же в голове щелкнуло: «Ну конечно, я это уже определенно слышал и видел!» Будучи выпускником филфака, в 2014 году в своей дипломной работе по книге одного современного писателя я, как и полагается воспитаннику кафедры литературы, ссылался на самых актуальных литературоведов и критиков, а среди них ─ и на статьи Павла Басинского, широко известного теперь еще и в ипостаси писателя. Я засомневался: мало ли бывает однофамильцев и тезок! А может быть, это вообще псевдоним. Бывает же и такое, тем более ─ в литературе. Но последнее почти сразу пришлось отмести: хотя Павел Валерьевич и считается крупным специалистом по взявшему псевдоним писателю Максиму Горькому, сам литературовед его примеру никогда не следовал. Решающую роль сыграла та самая заботливая скрупулезность, с которой родственница в лихих 1990-х составляла семейное древо. Под именем внука Нины Басинской стояла дата рождения, причем полная: 14.10.1961. «Ну, — думаю, — погуглю, вряд ли и здесь всё сойдется. Год еще куда ни шло ─ по примерам других потомков приведенные в древе даты разнились с фактическими. Так оказалось, например, в случае с моей же прапрабабушкой и ее братом Николаем. Но чтобы вплоть до дня совпало ─ нет, не может быть». Когда же я в интернете узнал дату рождения Павла Басинского — 14 октября 1961 года, на отрицание скепсиса уже не хватило. Странно, но у меня как-то сразу наступила, как говорят психологи, стадия принятия: «Это все-таки он. Выходит, у нас общие предки. То есть мы с критиком Павлом Басинским, которого я цитировал в своем дипломе, родственники. И у меня есть фото его молодой и взрослой прабабушки».